Переверзев Федор Лукич

Версия от 10:33, 10 января 2016; Admin (обсуждение | вклад) (Новая страница: «{{Шаблон:Копипаст}} А восьмым по счету губернатором Саратова 14 июля 1831 года был назначен д…»)
(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)

А восьмым по счету губернатором Саратова 14 июля 1831 года был назначен действительный статский советник Федор Лукич Переверзев.

Впрочем, весь срок он был только исполняющим должность гу­бернатора — «по нерасположению к нему министра внутренних Дел Блудова, сменившего графа Закревского».

Известно, что после временного пребывания (ставшего тради­ционным) в доме Панчулидзева, Фёдор Лукич «нанял для себя дом бывший г. Ушкова, теперь г. Киселёвой, а для канцелярии — дом Антоновича, впоследствии Черепкина». Где эти дома находились, сейчас сказать трудно, но, очевидно, что где-то в районе нынеш­ней Соборной площади. Вскоре переехала в Саратов и семья гу­бернатора — жена Вера Александровна и дети.

Как правило, каждый новый администратор устанавливает соб­ственные порядки правления, и Фёдор Лукич в этом смысле не был исключением. Его новшеством было то, что он обязал всех столоначальников всеподданнейшие рапорты Государю Императо­ру, донесения министрам и любые серьёзные бумаги готовить лишь вчерне и подавать ему на просмотр ежедневно в 10 часов ве­чера (до коего же часа пребывал губернатор на службе?!), а утром получать их со сделанными замечаниями для окончательного оформления. Известно, что возвращаемые бумаги были все пере­мараны, исправлены в слоге, а некоторые просто написаны по-но­вому — проще и яснее. Из подчинённых никто не мог угодить гу­бернатору, который, сердясь на бестолковость и безграмотность работавших у него чиновников, постоянно раздражался, сердился, кричал, называя их «ослами», «телятами» и т. д. Кроме того, «в сердцах» он мял написанную бумагу, кидал её на пол, топтал нога­ми, а на лбу у него вздувалась от гнева шишка, «доходя величиной до половины грецкого ореха». Но, выпустив пар, Переверзев смяг­чался, отходил, шишка пропадала, и губернатор, смущённый своей несдержанностью, внятно объяснял, что надо в бумаге переделать.

Такие люди частенько встречаются — быстро заводящиеся, но, слава Богу, столь же быстро и отходчивые — Федор Лукич был один из них. Впоследствии губернатор добился того, что бумаги стали составляться более толково. А к вспыльчивости губернатора чиновники скоро попривыкли, и все его очные и заочные руга­тельства «принимали без особого прискорбия». Да и ругательства-то были весьма умеренны, самой ходовой из них было восклица­ние на полях: «Эх ты! Никитишна, Никитишна!»

И вообще, при более длительном общении выяснилось, что Фе­дор Лукич, в принципе, был предобрейший человек. Как пишет К. И. Попов, губернатор «принимал участие в их положении, бало­вал удовольствиями, снисходил к шалостям». Представляется, что Переверзев вёл грамотную кадровую политику — держал на учёте всех толковых, поощрял их и продвигал по службе и, наоборот, от­странял нерадивых и неспособных. Он привлекал к делу и отстав­ных чиновников, поручая им рассматривать дела и выявляя их способности и усердие, не жалея средств на поощрение преуспевших.

Губернатора по прошествии лет «раскусили» все сословия Саратова, уверовав в его справедливость и доброжелательность. Он снискал уважение среди дворянства, купечества и чиновниче­ства. Был Фёдор Лукич прост в общении, посещал сам своих зна­комых, в том числе чиновников своей канцелярии — в особенно­сти, если кто заболевал.

Опекал Переверзев городской театр, хитроумными приёмами добившись, чтобы саратовские купцы «добровольно» поддержива­ли его деньгами. Сам он охотно посещал вместе с супругой Верой Александровной театральные представления. Последняя, по отзы­вам, была предобрая женщина, поощрявшая «всякие удовольст­вия» среди местной аристократии — балы, вечера,— и принимав­шая в них активное участие. Она знала и всех чиновников канце­лярии и обращалась с ними просто и приветливо.

В общем, фигура губернатора Переверзева очерчивается доста­точно ясно как симпатичной и деловой личности, сочетавшей в се­бе и человеческие качества, и административную требователь­ность. Были у него и извинительные грешки — любил он поку­шать с избранными и близкими людьми, впрочем, вполне уме­ренно. Фёдор Лукич признавал только шампанское, и чем больше его выпивал, «тем делался умнее и разговорчивее» (последнее вполне естественно, а вот первое у кого как!). Но, говорят, как бы ни был он навеселе, по приезде домой непременно шел в кабинет, садился за приготовленные бумаги и не отходил ко сну, пока всё не просматривал и не накладывал на каждый документ резолюцию.

«Самое счастливое время губернии было в управление Пере­верзева!» — восклицает в своих «Записках» К. И. Попов.— «В гу­бернии всё было тихо и спокойно и шло своим чередом». Но если анализировать сохранившиеся исторические данные, то всё было далеко не идеально. В 1833 году в апреле от нежданной снежной бури, обрушившейся на губернию после вроде бы установившегося тепла, погибло по уездам 60 человек и много скота. Тот же 1833-й оказался неурожайным и от голода пострадали многие города и де­ревни. В 1834-м был большой пожар в Саратове. В общем, жизнь шла как всегда полосатая, и умиление тогдашним временем со стороны Попова скорее всего связано с удачно сложившимися лич­ными обстоятельствами...

Тем не менее нельзя отрицать и сильных сторон личности гу­бернатора, повлиявших, безусловно, на обстановку в губернии. Ни один губернатор до Переверзева лично не ревизовал уездные при­сутственные места, посылая для этого в уездные центры чиновни­ков особых поручений. Фёдор Лукич каждый год делал это сам, приглашая в каждую поездку лучших чиновников своей канцеля­рии. О своём визите предварял за две недели, чтобы на месте ни­каких сбоев в работе не было и к ревизии всё было готово. Во вре­мя ревизии никаких парадных обедов и возлияний с местными на­чальниками не позволял, что способствовало успеху его миссии, с уездными чиновниками был строг. Но охотно, впрочем, прини­мал приглашения от купечества и помещиков, прибывая к ним в поместья и дома в качестве почётного гостя и проявляя в обраще­нии простоту и приветливость.

Оптимальной была его политика в отношении местных старо­обрядцев. Переверзев не признавал силовых методов в искорене­нии раскола, действуя крайне осторожно, хотя и настойчиво, унич­тожая вновь возникающие молельни и сходбища в частных домах и преследуя «главных лжеучителей», чем снискал благорасполо­жение центральных властей и не вызвал никаких жалоб расколь­ников.

Находился Фёдор Лукич на своей должности в Саратове до 1 декабря 1835 года и был переведён гражданским губернатором в Киев — это явный знак поощрения и продвижения по службе. Видимо, и в Правительствующем сенате сумел зарекомендовать себя Переверзев с хорошей стороны.