Музыкальное училище

Да, это 1902 год. Все спешили сфотографировать здание музыкального училища (арх. Ягн А-Э.Ю.), которое местные журналисты поспешили обозвать "элеватором". Пока это ещё не консерватория.

Заменил на необрезанную открытку. Исх. - в доп (хорошее разрешение, даже табличку "Соборная площадь" видно). На первом этаже дома Кузнецова - магазин "Голландс(кие сыры?)"

«НАПОЛЕОН» И КОНДУИТ

     В кондуит я попал очень скоро.

     Надо было докупать кое-какие учебники. С мамой и братишкой мы поехали в Саратов.

     Занятия уже начались. Заполнилась первая страница гимназического дневника. Повернулись первые страницы учебника, открывшие массу важного интересного. Я чувствовал себя весьма ученым. Пароходик "Клеопатра", на котором мы ехали, шел мимо давно знакомого острова Осокорья. А я уже видел не просто остров, но "часть суши, со всех сторон ограниченную водой"...

     В Саратове, купив учебники, мы зашли сниматься. Фотограф навеки запечатлел негнущуюся фуражку с гербом и новые ботинки. Потом мы пошли по Немецкой. Фуражка стояла над головой, как венец у святых на иконе. Ботинки скрипели и пели, будто орган.

     Мы зашли в кафе-кондитерскую "Жан". Мама заказала кофе с пирожными Наполеон. В кафе было прохладно и полутемно. В зеркале блестели герб моей фуражки и носки ботинок. Напротив сидел невероятно прямой, сухой господин в форменной фуражке. Господин разговаривал с дамой и смотрел в нашу сторону.

     Глаза у него были тусклые, снулые, как у рыбы на кухонном столе. Я вгляделся в него и... наполеон застрял у меня в глотке, как в снегах России. Это был наш директор - Ювенал Богданович Стомолицкий.

     Я вскочил с губами, липкими от волнения и пирожного. Я поклонился. Сел. Опять встал. Директор кивнул головой и отвернулся.

     Мы вышли. По дороге, у дверей, я еще раз поклонился. День был испорчен. Наполеон беспокойно бурчал в животе...

     На другой день на большой перемене в класс вошел наш классный наставник. Он потребовал мой дневник и на кондуитной страничке написал:

"Воспитанникам средних учебных заведений воспрещается посещать кафе, хотя бы и с родителями".

     Второгодник Кузьменко, взглянув на запись, сказал:

     - Эге! Здорово! Это ловко: уже в кондуит попал. Молодец, брат. Хвалю за храбрость!

     Я, признаться, сначала здорово струсил. Но тут приободрился. Равнодушно пожал плечами:

     - Втяпался. Черт с ним!

     А кондитерские с тех пор мы стали называть "кондуитерские".»

Лев Кассиль "Кондуит и Швамбрания"